Страница Кирилла Мушакова

Глава 6. Надежда Григория.

- А вы что же… закусить?
- Благодарствуйте, я не закусываю никогда, - ответил незнакомец и налил по второй.

Григорий и Надежда жили в мире и согласии вот уже три месяца. Они по-прежнему, как у них было это заведено, пили вместе по вечерам чай. Григорий по-прежнему крайне нравился Надежде, да еще так, что с каждым днем это чувство усиливалось. С уверенностью можно сказать, что она уже тогда всей душой любила его. Да друзья! Есть на земле настоящая, чистая, неподкупная любовь! Но Надежда стеснялась сказать об этом Григорию, а Григорий упорно не замечал ее знаков внимания к нему, принимая их за обычную женскую заботливость. Хотя и она ему очень сильно нравилась… Даже о-о-очень нравилась. Она безумно нравилась ему. С уверенностью можно сказать, что он уже тогда всей душей любил ее.
Просто Григорий от чего-то думал, что совершенно не нравится ей, отчего очень страдал. Однако он делал все, чтобы показать себя с хорошей стороны.
И вот, однажды утром он проснулся и понял, что долго так продолжаться не может. «Надо что то менять, - решил он, - кто не рискует, тот не живет; надо выяснить все раз и навсегда». С этой решимостью Григорий встал с кровати и стал напряженно думать о том, что же лучше сделать: прямо сказать Надежде о своих чувствах к ней, или же разрешить этот вопрос как-то еще.
Был выходной день, и Григорий от двери к окну мерил шагами комнату в раздумьях об этом. Надежда спала на кухне. И тут Григорий вспомнил что дома не осталось хлеба, после чего собрался и пошел в магазин.
У ларька на улице стояли двое волосатых людей в косухах. Читатель уже знаком с этими молодыми людьми, ибо это были Гоблин и Тролль. Так как Григорий сам был неформалом, то они сразу признали в нем своего. После недолгих приветствий и знакомства (так как Григорий видел их впервые) двое сообщили ему, что они вчера отмечали какой-то праздник, а на опохмел у них денег нет. После полусекундного раздумья Григорий решил, что и ему будет неплохо выпить с ними. Уже через пять минут была куплена бутылка водки, и компания стояла за ларьком, в мягкой тени деревьев.
Но тут все задумались: а почему никто не догадался взять запивку? И действительно, это было очень странно: алкоголический стаж у присутствующих был вполне приличный, а о такой банальной вещи все трое вдруг позабыли. «Нет, не к добру это, - мрачно подумал Григорий, - совсем не к добру». После этого вторично был нанесен визит в магазин: вопрос «чем будем запивать?» решался довольно долго: то склонялись к газированной воде «Буратино», то, наоборот, к «Колокольчику»; и уже было вынесено радикальное решение не запивать вовсе, как взгляд Гоблина упал на «ВЕСЕЛУЮ МОЛОЧНИЦУ». «О!» - сказал он, и ткнул пальцем в витрину. «А я молоком никогда не запивал…», - подумал Григорий, и поддержал предложение.
Так, с водкой в одной руке, и «ВЕСЕЛОЙ МОЛОЧНИЦЕЙ» в другой, Григорий произнес тост «За это самое!» и немедленно выпил.
Немало хороших тостов было произнесено тем утром, пока литровая бутыль распивалась на троих. Однако все они меркнут в тени будущих событий, о которых ты, читатель, вскоре узнаешь. А пока что о тостах.
Вообще каждый человек, если он пьет не очень редко (а лучше даже, если часто пьет) - рано или поздно подходит к такому рубежу в своей жизни, когда все прошлые тосты кажутся уже заезженными и скучными. Человек перестает видеть в них былое очарование, и блеск метких словес улетучивается куда-то от пытливого взора пьющего. К этому страшному рубежу и подошли в то утро Гоблин, Тролль и Григорий. Притом подошли сразу после тоста Григория «за это самое!». Но, как было сказано ранее: «Немало хороших тостов было произнесено тем утром, пока литровая бутыль распивалась на троих». А достигнуто это было путем того, что после некоторого раздумья о тосте перед второй стопкой, Григорием было выдвинуто роковое предложение самим сочинить новые тосты. Новые тосты сочинять было по началу довольно сложно, так как все были еще трезвые, а еще по тому, что в голову все время лезли старые тосты, - от чего довольно сложно было удержаться вдалеке от приевшейся всем банальности. Но вот, усилиями всех троих, родился тост: все ощутили приятное ощущение от завершения творческого процесса, а еще того что наконец-то нашлось за что выпить.
- За приятную необходимость! - сотрясло утренний воздух, и трое чокнулись пластиковыми стаканчиками и немедленно выпили.
А дальше пошло-поехало: «За восточное гостеприимство при устройстве на новое рабочее место!», «За безнаказанное нахождение в неположенных местах!», «За разрешение положения!», «За приятное положение!», «За положение на девушек!», «За положительных девушек!», «За девушек в положении!» и прочее в этом роде.
А затем Гоблин сказал голосом немного выпившего человека: «а почему мы пьем все время «за»? Давайте выпьем против чего-нибудь!»
Все задумались на секунду, и снова понеслось: «Против пидарасов!», «Против мирового тоталитаризма!» и так далее.
Не стоит, конечно, удивляться тому что допив бутылку водки, они купили следующую. Также не стоит удивляться и тому, что после второй бутылки они приобрели баклажку пива. Не стоит, конечно, удивляться и эффекту, которое то произвело на них. Ведь вещи это всем привычные и понятные, - чего им удивляться то?!
Так и стояла эта компания, произнося дурные и безвкусные тосты, и пьянствуя.
Но вот, произошло следующее...
Возможно, будь все они трезвые, кто-нибудь из них заметил бы, что рядом с местом где они стояли, упала зловещая тень человекообразной формы. Да только все были пьяны… Увы…
А на доме, располагающимся неподалеку, стоял во весь рост железный монстр. В спину ему предательски светило солнце, однако его все равно не замечали ходящие и стоящие внизу пешеходы.
А все отчего? Да оттого, что человек очень редко поднимает очи горе, а обычно они у него доле.
И увидел Гигаробот пачку из-под «Веселой молочницы», валяющуюся неподалеку от нашей веселой компании. Тут-то все и началось…
Трое пьющих ничего сразу и не поняли, а очнулись уже в полете. Клубы дыма и пыли поднялись на том месте, где только что стояли наши алкоголики. Гоблин и Тролль отлетели на тридцать с лишним метров, в завершение полета ударившись головой о железные гаражи. Но пьяному, как известно, море по колено, и поэтому удар не возымел должного эффекта на них.
После нескольких кудрявых выражений, вылетевших из их уст, они оба задумались, посмотрели друг на друга, и в один момент спросили: «Пиво у тебя?».
Когда через несколько секунд выяснилось, что пива ни у того, ни у другого нету - последовал следующий логический, но неприятный вывод: «Раз у нас пива нет - значит оно осталось у Григория».
Оба тут же с невероятной скоростью поспешили к месту недавнего происшествия. Но, - о ужас! - там не было ни Григория, ни пива, ни Гигаробота!
У обоих тут же громко вырвалось браное слово. Но вскоре Тролль заметил среди клубов пыли какое-то мельтешение, и естественно, бросился туда. Спустя мгновение за ним бросился и Гоблин.
И вот из-под дымной завесы блеснул свет. Это включились реактивные двигатели Гигаробота. Ошарашенные прохожие, застывшие на своих местах, наблюдали как медленно взлетает, поднимается в высоту и улетает огромная и адски хохочущая груда железа, на которой сидели трое неформалов с недоуменными глазами.
Впрочем, когда робот почти удалился из поля зрения, наблюдатели могли заметить, как один из странных пассажиров протянул к другому руку, и тот передал ему какую-то бутыль, с виду очень напоминающую баклажку пива.

Когда Надежда включила телевизор - ее шоку не было предела. Она удивилась так, как никогда в жизни еще не удивлялась, и даже выронила фенечку, которую плела (она вообще увлекалась плетением фенечек, - это была ее странность и слабость; после того как она доделывала очередную фенечку - она непременно одевала ее на себя, приговаривая с присвистом и шепелявя что-то вроде «май прешас!!!»).
А в сводке новостей она увидела следующее: в начале, как обычно, уже ставшую привычной для всех телезрителей увеличивающуюся форточку, а затем - Сетапа Мастдаева, говорящего о том, что он взял заложников, и убьет их через три дня, если не закроют «ВЕСЕЛУЮ МОЛОЧНИЦУ».
А далее - кадры: в какой-то обшарпанной комнате стоит Гигаробот, а рядом с ним на полу лежат трое. Не надо пояснять, что в одном из них Надежда опознала Григория.
В конце выступления Сетапа опять раздался хохот, и форточка исчезла.
Надежда села на диван в противоречивых чувствах. Во-первых - ей хотелось разреветься. Во-вторых - она хотела прямо сейчас броситься спасать Григория. В-третьих - она еще не позавтракала, и очень хотела есть.
Подумав еще пару секунд - она решила что последнее желание - самое здоровое, и отправилась на кухню. Там она сделала себе пять больших бутербродов с майонезом, и крепкий чай.
После этого она снова подошла к телевизору и переключила канал. Там уже повторяли тот же самый сюжет.
И тут Надежда (о чудо!) узнала ту комнату, где лежали заложники. Это открытие настолько поразило ее, что она чуть насмерть не подавилась майонезом. Но сделав несколько больших глотков чая она стала приходить в себя от потрясения, а также от миновавшей смерти от майонеза.
«Вот майонез, - подумала она, - вкусная штука, а ведь и убить может!».
После этих слов решимость спасти Григория в ней возросла неимоверно: Надя доела бутерброд, встала, оделась, и вышла из квартиры вон.
Так как была она абсолютно трезва, то совершенно верно рассудила о том, что в одиночку ничего сделать не сможет. Поэтому она направилась к своей подруге Ольге. Ольга была очень умна, и когда Надежда описала ей всю ситуацию, Ольга задумалась и сказала: «Надо звонить в милицию».
Надежда тоже задумалась после этих слов, и сказала: «Но я не знаю точного адреса того дома». «Ничего, - ответила Ольга, - ты им все покажешь, они вызовут спецназ, и все будет в порядке». «Но ведь там… Робот, - прошептала Надя, - его и пули могут не взять… Такая ситуация вообще не предусмотрена никакими службами…». «Не беспокойся об этом, - у нас службы хорошие», - ответила Ольга.
Так они и поступили: звонок был сделан, и Надежду попросили приехать в здание одной из спецслужб.
Надежда уже собралась, было, выйти на улицу, как перед самой дверью Ольга окликнула ее.
«Я тут, кое-что в Интернете нашла, насчет вас, неформалов, - сказала Ольга, протягивая Надежде какую-то распечатку, - почитай по пути, вдруг - понравится».
Надя взяла бумаги, и, поблагодарив, вышла.