Страница Кирилла Мушакова

Глава 8. Поединок великанов.

О том, что в течение долгого времени по всей столице шел тяжелый гул самых невероятных слухов, очень быстро перекинувшийся и в отдаленные и глухие места провинции, и говорить не приходится. Слухи эти даже тошно повторять.

Раньше Надежда вела довольно своеобразный образ жизни. Она дружила с сомнительной, с точки зрения обывателя, компанией. Это были люди, не видевшие никакого смысла в своем существовании, отчаявшиеся, не хотящие бессмысленно волочиться вслед за толпой и жить как все, так как жизнь окружающих людей казалась им пустой. Эти люди, пресытившиеся от наслаждений, живущие в никогда не прекращающимся декадансе, не видящие вокруг ни настоящей любви, ни верности, и, хотя и верящие где-то в глубине души в идеалы, но считающие их утопией, собирались порою вместе.
Собирались они на квартире одного из них - худощавого, но высокого, немного сутулого, светловолосого человека по прозвищу Оксид. Дома у него было минимум мебели - один раскладной двуспальный диван, на котором спал он сам; стол, на котором стоял компьютер; шкаф, в котором лежали книги, а также диски с музыкой, фильмами и японской мультипликацией, и вдобавок ко всему несколько спальников и туристические пенки, выдававшиеся гостям, которым не хватало мест на кровати (а обычно мест на ней не хватало, так как редко когда у Оксида гостило менее трех человек). Плюс к этому на кухне имелся еще один стол, стиральная машинка, микроволновка и холодильник. В той же комнате, где был диван - стоял телевизор. Во второй комнате, так как квартира была двухкомнатная, стояла одна гладильная доска, а в углу лежал утюг.
Квартира никогда не была чисто убрана, чему есть важное оправдание: в квартире царила полувокзальная обстановка, - в том плане, что почти всегда кто-то уезжал или приезжал. Ведь там собирались люди не только из одной Москвы, но и из других городов.
Людей, собирающихся у него можно коротко охарактеризовать емким словом неформалы. В свое время это слово меняло несколько раз свой смысл, но где-то с конца девяностых годов двадцатого века за ним установился вполне ясный смысл, о чем читатель мог узнать из предыдущей главы. Этим словом обозначали большую часть ролевиков (то есть людей, занимающихся ролевыми играми), любителей тяжелой и рок-музыки, хиппи, автостопщиков, и прочий подобный народ, отвергший общий образ жизни, и образовывавший собой субкультуру, отстоящую далеко от того, что воспевает телевидение.
Учитывая, что люди там собирались совершенно разные - и у каждого была своя точка зрения - им всегда было о чем поговорить, и почти всегда было что выпить. Выпить с хорошими людьми там любили все, а учитывая, что плохих людей там обычно не бывало - то пить можно было все время. Довольно часто у Оксида гостили хорошие музыканты, поэты и другие творческие люди, так что кого послушать и чем заняться, с кем поделится опытом - всегда было. Так там проходило время.
Надежда довольно много времени проводила там, и как минимум одну - три ночи в неделю ночевала в этой замечательной квартире. Когда же она вконец поссорилась со своими родителями - она вовсе стала жить там, и жила около полугода, до тех пор, пока не переехала к Григорию.
Но за то время, пока она жила у Григория - на той квартире произошли существенные изменения.
Оксид, видимо, устал за несколько последних лет от такой жизни, и ему, как мы можем предположить, захотелось какого-то спокойствия и порядка, чтобы отдохнуть от гостей. Он женился и переехал к жене. Кроме этого он объявил что на полтора года закрывает свою квартиру, так как ему нужны деньги на ребенка, который успел у него родиться, и то что квартира на это время будет сдаваться. Его слова не замедлили свершиться: квартира вот уже как почти два месяца кому-то сдавалась, и Оксид получал положенные ему деньги.
Как вы уже могли догадаться - эта та самая квартира, которую узнала Надя в телевизионном отрывке.
После того, как она довольно быстро описала местоположение этого дома и квартиры спецслужбам, ее поспешили заверить что заложники непременно будут освобождены, и причин для беспокойства нет. После этого Надежду горячо поблагодарили за помощь, и сказали, что она должна поехать вместе со спецгруппой, дабы точно указать местоположение дома и окон, а также, если потребуется, для того чтобы подбодрить заложников, так как она является знакомой одного из них.
Ее усадили в фургон рядом с водителем, а справа от Надежды сел человек в сером пиджаке, представившийся Сергеем Александровичем, и сказавший Наде что он будет командовать операцией. Машина двинулась. На остальных сиденьях расположились вооруженные люди в черной одежде и масках. Вслед за фургоном следовал другой такой же. Неподалеку от подъезда того дома, где предположительно находились заложники, машины остановились. Надежду попросили оставаться на месте в машине.
Двери второго фургона открылись, и Надя предполагала что из него вылезут такие же люди в черном, какие сидели в том, где была она, но этого не произошло. Каково же было ее удивление, когда из него появились несколько человек в одежде грузчиков, выносящих какие-то картонные коробки, в которых, по-видимому, было что-то тяжелое; после того как все коробки были вынесены, из глубины салона вылез очень пожилой раввин.
Коробки стали заносить в подъезд, в котором располагалась квартира с заложниками. Одежды грузчиков не могли смутить никого: это было похоже на обычную доставку мебели. Раввин также зашел в подъезд. Одновременно с этим машина, в которой сидела наша героиня, подъехала вплотную к другому подъезду, куда быстро нырнул спецназ.
Сама квартира располагалась на шестом этаже. Вскоре люди в черном показались на крыше дома. Сергей Александрович попросил Надежду не пугаться, и не смотря ни на что не выходить из фургона. Через лобовое стекло она могла видеть окна квартиры Оксида. Примерно сорок минут ничего не происходило, но вот - с крыши, на веревках, очень тихо и медленно, стали спускаться четверо спецназовцев. Они остановились и зависли прямо над окнами квартиры, так что им оставалось спуститься еще на метр, и они оказались бы прямо напротив них. После этого из подъезда стала доноситься какая-то возня и шум. Через полминуты послышалось несколько выстрелов, и сердце у Надежды бешено заколотилось от волнения и беспокойства, а на лбу выступил пот.
Вдруг что-то громыхнуло, на миг затихло, и снова громыхнуло дважды с еще большей силой, после чего послышался отвратительный скрип и лязг железа. Бойцы, что повисли над окнами, рванулись вниз, разбивая попутно окна, и прыгнули внутрь квартиры. Через пару мгновений они выскочили, прижимая к себе заложников, и стали быстро спускаться. Через секунду после этого из окон квартиры вырвались клубы бетонной пыли и крошки, послышалась отчаянная стрельба очередями, и в заключение отвалился целый кусок стены, грозя раздавить собой спускающихся спецназовцев с заложниками.
Гоблин, Тролль и Григорий оказались на земле вместе со своими спасителями и успели отскочить от того места, куда они приземлились, за какие-то доли мгновения до того как тяжелый обломок с шумом разбился за их спинами, чуть не размозжив им головы. Спецназовцы схватили освобожденных, и побежали с ними к фургону, где была Надя. Она успела заметить, что освобожденные заложники еле шевелили ногами, как будто с ними в заточении сделали что-то страшное, а Григорий, ко всему прочему, держался за свой живот, будто был ранен, и почти не мог идти, так что спецназовец тащил его на себе.
Уже почти рядом с фургоном его вырвало красным. Надежда не смогла удержать себя на месте, предчувствуя что случилось что-то страшное и непоправимое, и с отчаянным, душераздирающим криком «Гриша!!!..», рвущимся из глубины ее бешено стучащегося сердца, бросилась к умирающему.
Но оставим на время наших героев и обратимся к тому, что же все-таки произошло в квартире Оксида, во время освободительной операции.
Мало кто вспоминает о том, что были на нашей Родине другие времена. Времена, когда миновала Великая Отечественная Война, нашу страну называли СССР, и в ней должен был строиться коммунизм. Тогда были годы, когда мы обгоняли все остальные страны в некоторых отраслях металлургии, например - в такой важной отрасли как производство чугуна. Мы тогда опережали всех в количестве производимого чугуна на душу населения. Чугунные раковины, чугунные гантели… Имея такое количество гантель мы были самой сильной из всех стран. Но не время предаваться ностальгии, перейдем же к делу.
Несмотря на то, что официальной религией СССР был атеизм, а также считалось, что секса в нашей стране не было - это вовсе не означало того, что дети не рождались, и люди не верили в Бога, или богов. Нет. Детей рождалось много, намного больше чем сейчас, да и вера в душах людей не угасала ни на миг.
В то время, так уж сложилось, был один человек, еврей по национальности, начальником чугунолитейного цеха. Был он не простой еврей, а верующий, то есть иудей. И кроме этого, он был раввином, о чем, конечно, никто не знал, кроме его верующих друзей-евреев. Имея такой доступ к чугуну, он мог даже утаить кое-что от начальства, и отлить немного больше того, что требовалось…
Как вы уже догадались, это был тот самый раввин, которого через дверное стекло фургона с недоумением лицезрела Надежда.
Коробки, которые грузчики (являвшиеся на самом деле не грузчиками а переодетыми евреями) все до одной перенесли в подъезд, были составлены на первом этаже. На каждой коробке было нарисовано по кабалистическому знаку, что уже, само по себе, было загадочно.
После этого евреи стали распечатывать коробки в строгом порядке, но раньше всего - из самой маленькой из них были извлечены и поставлены на пол две странные, белоснежные вещицы. Глядя на них можно было сказать то, что они похожи на гигантские пушистые, мягкие тапочки. Приглядевшись же внимательнее, можно было убедиться в том, что так оно и есть.
Остальные вещи, извлекаемые из коробок, оказались чугунными кусками неясной формы. Старый раввин руководил работниками, указывая какие куски куда ставить. Первые два куска были вложены в эти самые тапочки-переростки. Вторые, а вслед за ними и третьи, встали на них, так что получилось что-то вроде двух столбов, обутых в тапочки. Третий, большой чугунный кус, который трое евреев с трудом водрузили на эти столбы, как бы соединил эти два основания массивной аркой. Затем, из самой большой коробки был извлечен огромный чугунный слиток, и был поставлен на предыдущий. Теперь уже можно было сказать, что все это стало напоминать гигантскую человеческую фигуру с пугающими пропорциями. Когда все детали были прилажены - плечи, руки, ноги, и, наконец, страшная голова, - получилась статуя, в полтора раза превышающая человеческий рост, и еле умещающаяся на этаже. Фигура была закончена. Старик дал знак работникам, чтобы они отошли.
Вслед за этим последовал странный и загадочный ритуал, выполняемый раввином, включающий в себя чтение каких-то заклинаний, и рисование на челе огромной фигуры каких-то символов. В конце ритуала старик хлопнул в ладоши, и… о ужас… громадина зашевелилась и повернула голову в его сторону. Раввин удовлетворенно улыбнулся и сказал одному из своих подсобников позвать начальника операции. Тот быстрым шагом удалился и вскоре пришел с Сергеем Александровичем.
- Голем готов, начальник - сказал раввин.
- Очень хорошо. Приказываю начать операцию, - вдумчиво и спокойно ответил Сергей Александрович.
Евреи, вдруг, после этих слов, достали из-под одежды оружие и тихо двинулись на шестой этаж. Раввин чего-то скомандовал голему, и тот сделал шаг по лестнице. Только тут стало ясно, для чего нужны были тапочки. Не будь их, шум от шагов был бы невообразимо громким, что не могло бы не вызвать подозрений тех, кто стережет заложников.
После нескольких шагов Сергей Александрович засомневался в том, выдержит ли лестница такой вес, но когда позади остались два успешно преодоленных лестничных пролета - немного успокоился. Тапочки были хороши - голем шагал почти бесшумно.
И вот, наконец, все собрались на шестом этаже. Евреи-грузчики с оружием наготове заняли боевые позиции вокруг двери, голем, готовый к прыжку, замер прямо перед дверью, раввин встал неподалеку, готовый командовать им, а Сергей Александрович сделал глубокий вдох, и позвонил в дверь.
В двери не было глазка, поэтому можно было не опасаться, что их приготовления будут замечены. В первые несколько секунд за дверью ничего не было слышно. Затем послышалось приближающееся ритмичное механическое жужжание, и жесткие шаги, как если бы шагал терминатор из первой части фильма «Терминатор». После этого настало молчание, и уже никто не сомневался в том, что Гигаробот именно здесь.
Сергей Александрович решился и сказал:
- Отпустите заложников, иначе мы сломаем вам дверь!
Все замерли, ожидая ответа на такую страшную угрозу террористам-захватчикам.
Ответа не последовало.
- Вы сами напросились: мы ломаем дверь! - крикнул Сергей Александрович, и махнул рукой.
Евреи открыли огонь. Пули полетели в дверь, застревая в дереве и обшивке, так как дверь, надо сказать, была деревянной. Но несколько пуль пробили ее насквозь, после чего что-то за дверью щелкнуло, и изнутри квартиры был открыт ответный огонь, одновременно с которым оттуда послышался адский металлический хохот. Евреи, дабы не пострадать, отшатнулись, не прекращая стрелять. Пули, выпущенные из-за двери, попали в голема, не причинив ему, однако, никакого вреда.
Так прошло несколько секунд, и дверь все более стала походить на лохмотья. И вот Сергей Александрович посмотрел на раввина и кивнул. Раввин только и ждал этого: сделав еле заметное движение рукой, он произнес властным голосом короткое слово, после чего голем сделал прыжок.
Дверь разлетелась как щепка, и голем налетел на Гигаробота. Раздался грохот и железный скрип. Что было дальше - понять было довольно сложно. Сцепившиеся груды металла вели ожесточенную битву: один пытался схватить другого, тот избегал захвата, и, в свою очередь, пытался схватить противника; оба старались разорвать друг друга на части. Но вот - преимущество оказалось на стороне Гигаробота, и он смог освободить руку и нанести голему два страшных удара по голове.
Примерно за секунду до этого окна квартиры разбились и в них влетели спецназовцы. Без труда найдя заложников, то есть Григория, Тролля и Гоблина, лежащими на полу, спецназовцы схватили их, и, не успевших опомниться, вытащили через окно.
То, что голем стал проигрывать, побудило евреев и Сергея Александровича открыть усиленную огневую поддержку. По роботу были даны ожесточенные очереди, - думаю, что если бы Иуде Маккавею - знаменитому ветхозаветному иудейскому герою - дали в руки вместо меча автомат - он стрелял бы с такой же яростью. Но пули, как вскоре стало ясно, не причиняли роботу никакого вреда, а только лишь рикошетили во все стороны: в том числе и в сторону освобождаемых заложников.
Голем, однако, еще не окончательно повредился от безумных ударов Гигаробота, и, отчаянным движением перекинув его через себя, заступил ему за спину, а затем, что было сил, - швырнул в сторону. По злой случайности это оказалась сторона окон, через которые бежали заложники.
Робот отлетел, и с ужасающей силой ударился о стену. Облака бетонной пыли взметнулись в воздух, скрывая собой всю комнату подобно густому туману. Кусок стены не выдержал, откололся и полетел вниз, вдогонку еле спасшимся заложникам и спецназовцам.
Голем бросился в клубы пыли, и перестал быть видим всем остальным. Послышался еще один тяжелый удар и железный скрип.
Когда пыль немного улеглась - взорам отважного начальника операции по освобождению заложников и его сотрудникам-сионистам предстала перед глазами пафосная картина: они увидели голема, стоящего на одном колене и склонившегося над поверженным, обезглавленным телом робота. В руках голем сжимал искрящуюся, искаженную гримасой ужаса и злобной ухмылкой, голову врага.
На миг все остановились, и смотрели. Но вот что-то зажглось на теле робота, и стало коротко и негромко пищать короткими гудками. Осторожно и медленно Сергей Александрович подошел и взглянул на это. Его лицо побледнело. Он повернулся и сказал:
- Бомба.
На маленьких часах загорелись цифры: 00:58
00:57
00:56…

Эвакуировать народ из дома за такое короткое время представлялось невозможным.
Разминировать бомбу, находящуюся в крепком железном корпусе, было рискованно.
Пытаться разорвать корпус и вынуть бомбу было вдвойне опасно.
Времени было в обрез.
Мозг Сергея Александровича лихорадочно работал.

- Скажите, ваш голем быстро бегает? - спросил он раввина.
- Неизвестно. Он в гонках не участвовал, - ответил старик, явно собираясь поскорее уходить. На лестнице послышались быстрые шаги убегающих еврейских мужчин.
- Нет… - вдумчиво, но твердо сказал Сергей Александрович раввину, - …вы подождите…

Жители окружающих домов могли видеть следующее необычное, но краткое зрелище.
Из разлома в стене с шестого этажа спрыгнуло нечто большое и очень странное, держащее над головой еще нечто более странное, но в придачу еще и безголовое. С этим грузом существо, одетое в тапочки, побежало, развивая необычайную скорость и делая огромные шаги, в сторону Москвы-реки.
Пробежав так около двенадцати улиц, перебежав поперек Ленинский проспект где-то в районе между Калужской площадью и Площадью Гагарина, только по счастливой случайности никого не сбив и не задавив, существо ворвалось в Нескучный сад, пересекло его насквозь, удивляя шахматистов а также алкоголиков, которые собираются там каждый четверг у здания маленькой лесной библиотеки, одним прыжком оказалось на Пушкинской набережной и прыгнуло в реку.
Массы воды взметнулись вверх, и поднялась большая волна, окатившая собою всех, имеющих неосторожность гулять в тот день по этой набережной.
Увы… От голема и Гигаробота ничего не уцелело. А если и уцелело - то было вскоре унесено течением, так что вряд ли кто-нибудь ныне хоть чего-то отыщет. Впрочем, читатель может спросить у жителей тех улиц где бежал голем - и они безо всякого сомнения подтвердят правдивость моих слов об этих удивительных событиях.

Все содержание этой главы может означать только одно: евреи добрались уже и до российских спецслужб (!).