Глава
1.
Противостояние и Булгаков.
Эй, гражданин, помогите задержать преступника!
Вы обязаны это сделать!
М. Булгаков «М. и М.».
Двое сидели за столом и спорили. На первом был представительный пиджак какой-то модной иностранной фирмы, новые ботинки и строгий либеральный галстук. Выглядел он замечательно: ровная прическа, четкий взгляд, подстриженные ногти. Говорил он размеренно, четко аргументируя свои выводы, и не повышал голос. Второй же был его противоположностью: он то и дело размахивал руками, смотрел косо, то и дело срывался на крик, был лохмат, и одет в старый советский пиджак.
По декорациям было видно, что спор происходит в телестудии. Из начала этого рекламного ролика можно было вынести, что оба спорщика - депутаты.
Вдруг, в ту секунду когда спор подошел к самому напряженному моменту, второй человек схватил стакан и плеснул его содержимым в собеседника. Из стакана плеснула какая-то газировка. Облитый собеседник не растерялся, и облил обидчика из своего стакана: но на этот раз полилась вовсе не газировка, а какая-то белая жидкость.
Таким образом, первый оказался просто мокрым, а второй - еще и белым.
На экране появилась заставка, с изображением молочных пакетов, и мягкий мужской голос произнес: «Молочные продукты “ВЕСЕЛАЯ МОЛОЧНИЦА”, - либеральный выбор».
Петр выключил телевизор.
Социологи долго бились над вопросом, почему продукты фирмы «ВЕСЕЛАЯ МОЛОЧНИЦА» потребляют по большей части одни мужчины, и всего лишь 9% женского населения страны. Толкового ответа найти так и не удалось, хотя некоторые женщины при опросе ссылались на какие-то «неприятные ассоциации». На выяснение, что же это за ассоциации, социологи также потратили немало времени, и, в конце концов, решили, что эти ассоциации вызваны тем, что в рекламе присутствует расплескиваемая жидкость белого цвета.
Да кто ж этих социологов поймет?
Петр глотнул кефира «ВАША МОЛОЧНИЦА» и подошел к окну.
За окном был май и унылый городской пейзаж.
Была суббота 2005 года.
Раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?», - подумал Петр. Он посмотрел в дверной глазок и открыл.
- Здорово Петро, - произнес обросший трехдневной щетиной мужчина невысокого роста лет пятидесяти, протягивая Петру руку.
Петр крепко ее пожал и сказал:
- Что это вы дядя Ваня, так рано пожаловали?
- Как проснулся, Петро, так и пришел. У тебя на опохмелку есть?
- Да куда ж вы так спешите, дядя Ваня?! Ведь ученые доказали: с похмельем можно замечательно бороться и безалкогольными средствами. Проходите ко мне: посидим, телевизор посмотрим…
- Эх, Петька, зря ты «Мастера» читал: ничего ты там не понял. «Подобное лечится подобным», - произнес он, поднимая указательный палец вверх, - гомеёпатия, мать ее! Но да ладно. Уж посижу у тебя.
Петр налил дяде Ване большой стакан «мужского кефиру» - как прозвали его меткие журналисты, и включил телевизор.
С феноменальной скоростью гость опустошил стакан, и вперся тупым похмельным взглядом в экран.
- Дядь Вань, а вы вообще спали? - спросил Петр.
- Сон алкоголика краток, но не долог, - попытался пошутить тот.
С сожалением Петр посмотрел на него, и также уставился в телевизор.
Прошло еще пять минут, и дядя Ваня повернулся к хозяину квартиры:
- Петь, а у тебя рассольнику не будет?
- Там, в холодильнике, - кивнул он в сторону кухни.
Дядя Ваня поспешно встал, и направился туда. Петр скучно подпер голову рукой, и переключил канал.
Петру было двадцать два года. Он был высокого роста, кудряв и светловолос. А волосы, надо сказать он имел длинные. Окончив училище с профессией «флорист озеленитель», он пошел работать. По злому совпадению, вместо мирной работы с землей, он подался в дизайн. Больше он не видел живых цветов, и рабочее место его было ограничено душным офисом, в котором хоть и стояли новейшие кондиционеры, но летом это все равно ничуть не помогало. Работал он сидя за компьютером, и по большей части пользовался программой «фотошоп». По сути дела этот дизайнерский пост он не должен был занимать вовсе, так как никакого соответственного образования не имел. Но, как было подмечено раньше - злой рок сказал свое веское слово.
Тем временем дядя Ваня опустошал банку с рассолом. Дядя Ваня был соседом Петра: Петр жил в квартире №50, а дядя Ваня в кв. №51. Довольно часто дядя Ваня заходил к соседу, чтобы занять денег, отдать долг, или просто так посидеть. Раньше он служил в каком-то особом подразделении войск, но, в связи с какой-то травмой, его отправили в запас. Он всегда смеялся над Петром и говорил, что он не мужик, раз в армии не служил. Но, видя, что Петр уже вряд ли когда-либо туда попадет, взялся обучать его рукопашному бою и стрельбе самолично. Так как Петру изрядно надоедала сидячая работа, он с удовольствием был согласен подвигаться и узнать что-нибудь полезное. Обучение проходило довольно успешно, хотя иногда возникали некоторые проблемы в связи со стрельбой из огнестрельного оружия. Впрочем, проблемы были решены, когда Петр записался в хороший тир, а в дополнение - занялся страйкболом.
Ко времени, о котором тут написано, Петр уже довольно неплохо дрался, и однажды на день Военно-Десантных Войск даже завалил двоих ВДВ-шников, после чего долго бежал, завидев неподалеку еще десятерых таких же. Спасла его в тот день какая-то маршрутка, в которую он, с пронзительным воплем: «ТРОГАЙ, ПОРУЧИК!» успел заскочить
Но, как известно, не всегда отличная военная подготовка может избавить человека от маленьких неприятностей, как, например, в этот раз: к сожалению, ни Петр, ни дядя Ваня не вспомнили о том, что молочные продукты вкупе с огуречным рассолом могут вызвать понос. И тут злой рок не замедлил сказать свое веское слово: через какие-то несколько минут гость уже надолго заперся в туалете у Петра.
Тем временем, в телевизоре появились какие-то помехи, и Петр уже хотел было посетовать то ли на качество связи, то ли на антенну, как вдруг картинка вновь появилась, но это был явно не тот канал, который он смотрел. Петр переключил еще несколько каналов, но там была та же самая картинка: маленькая форточка на голубом фоне. Через миг эта форточка стала расти, пока не заполнила собой весь экран. Вдруг внутри форточки появилось изображение, и даже звук: неизвестный в черной маске и восточным тюрбаном на голове неистово хохотал, тыча пальцем на невидимого ему телезрителя. После этого он произнес несколько слов то ли на арабском, то ли еще на каком восточном языке и немного успокоился. Он расправил на себе складки одежды и заговорил, с большим акцентом, на русском языке:
«Здравствуйте уважаемые телезрители. Я прерываю ваш просмотр утренних телепередач для того чтобы сделать краткое объявление. Меня зовут Сетап Мастдаев, и я борюсь с монополиями. Вы, наверное, уже знаете меня, по последним террористическим, как вы их называете, актам. Но это делается для всеобщего блага, чтобы в мире не было ни одного предприятия, которое мешает развиваться другим. Я тут, сидя у себя в мексиканских джунглях, - при этих словах фигура в телевизоре опять неистово и лукаво рассмеялась, - прознал, что у вас назревает новая монополия, а именно - «ВЕСЕЛАЯ МОЛОЧНИЦА», и она уже получила статус «мужской молочный продукт». И я собираюсь уничтожать продукцию этой фирмы до тех пор, пока она не поменяет свое название и логотип. Для этих целей я больше не буду пользоваться своим людьми. Нет! Больше не будет человеческих жертв с моей стороны! Я создал робота, который будет уничтожать «ВЕСЕЛУЮ МОЛОЧНИЦУ» и всех, кто ненароком оказался рядом, пока мои условия не будут выполнены! Прощайте господа! Я не буду повторять свои слова дважды. Сегодня же вы увидите Гигаробота в действии! Ха - ха - ха - ха!!!..».
И зверский хохот антиглобалиста потряс динамики телевизора. Форточка в экране снова стала уменьшаться, пока совсем не исчезла.
Вот те на! - подумал Петр. Злой рок распорядился так, что логотип «ВЕСЕЛОЙ МОЛОЧНИЦЫ» создал как раз он.
На логотипе изображалась сисястая деваха в традиционном русском костюме, сжимающая в своих ухватистых ручищах огромный кувшин с белым содержимым, которое, конечно же, изначально обозначало собой какой-то молочный продукт, но после изысканий социологов вопрос о содержимом стал наводить на совсем другие мысли. На заднем плане, за объемистой, в определенных местах, фигурой молочницы изображалась коричневая корова, огромное вымя которой свисало чуть ли не ниже того уровня, на котором располагались копыта коровы. Корова, по замыслу Петра, должна была немного улыбаться и с любовью глядеть в кувшин на продукты своей жизнедеятельности. Но так уж вышло, что определенные личности решили немного сэкономить на краске, употребляющейся для изготовления упаковки молочных продуктов. От этого четкость изображения заметно снизилась, а кое-кто даже поговаривал, что она снизилась роковым образом. В результате такой потери улыбка коровы оскалилась, а бешенный взгляд устремился мимо кувшина, прямо на аппетитный зад молочницы.
Иногда ловкая рука какого-нибудь смекалистого школьника, после всех споров о содержимом кувшина и женских ассоциациях, подрисовывала корове какие-либо новые части, так, что кто-нибудь из случайных созерцателей таковой измененной картины, впадал в сомнения относительно совместимости коровьего вымени и этих самых новых частей.
Впрочем, Петр не думал что таковой поворот дел как-то отразится на нем. Кто, в конце концов, знает, что логотип составлял именно он?!
С утомленным лицом дядя Ваня наконец-то вышел из туалета.
- Дядь Вань! Слышал, что случилось?
- Прости, Петя, но я занят был.
- О! Тут такое произошло!..
И Петр пересказал все произошедшее дяде Ване.
- Что ж Петр. Пришла пора сказать тебе, зачем я учил тебя всему, что ты узнал от меня… Ты должен побороть мировой терроризм. Ты видишь!.. Ты видишь, как ловко террористы маскируются под благородные цели! Под антиглобализм! Но мы-то знаем, что это всего лишь прикрытие! Так что ты, Петр, пойдешь, и уничтожишь этого робота. И… Я прошу тебя Петр… В знак нашей дружбы и твоего ученичества: ты начнешь борьбу в моей старой форме, в которой я воевал.
- Дядя Ваня… Да вы с ума сошли… Я же не воин, в конце концов… И как я буду его уничтожать? Это глупость!.. Это полнейший бред!.. Нет, дядя Ваня, я отказываюсь. Да и форма ваша мне маловата будет.
- Ты еще не понимаешь… Ну что ж… Ты поймешь… И ты поймешь сегодня же!!! - тихо сказал дядя Ваня.
Тут он вскочил и воскликнул:
- Петр! Дай сто рублей!
Петр немного испугался, но решил не противиться: он достал и протянул ему сотню.
- Жди меня, Петр! - сказал дядя Ваня, и вышел из квартиры.
Через пару минут он вернулся, сжимая в руке литровый бутыль с водкой.
- Сядь Петр, - тут он налил полный стакан спиртного напитка, - пей!
- Я не хочу, дядя Ваня! Я не…
- Пей собака!
- Успокойтесь, дядя Ваня!
- Пей сукин сын! Я говорю пей!
- Я не буду.
- Ты хочешь, чтобы я заставил тебя силой?
«Дело принимает нехорошие обороты», - подумал Петр.
- А зачем вам это, дядя Ваня?
- Пей, дурак, выпьешь - объясню.
Отступать Петру, было, в общем-то, некуда, ведь дядя Ваня, даже похмельный, был куда сильнее него, так что он залил в себя стакан водки. Его сосед также нацедил себе прилично, и выпил, занюхнув рукавом своей рубашки.
- Слушай Петька. Слушай сюда. Короче так: понимаешь в чем дело?
Петька отрицательно покачал головой.
- Щас поймешь. Понимаешь, Петро, ты живешь совершенно не интересной жизнью. Ты ходишь на работу, потом приходишь домой, ужинаешь, и весь вечер либо смотришь телевизор, либо играешь в компьютер. Потом у тебя появятся дети, жена, и тебе придется прилагать больше усилий, чтобы их прокормить. А потом ты состаришься и умрешь. И твоя жизнь будет ничем - ты проживешь ее совершенно зря. Так, как живут все: не оставишь после себя никакого следа, ничего, кроме детей, которые скоро про тебя позабудут, потому как будут обеспокоены своими собственными проблемами. Это все - ничего не стоящая жизнь! Так живут все: ни зачем рождаются, и ни зачем умирают. Поверь, когда ты в момент смерти поглядишь назад, то скажешь сам себе: «вот я дурак был! И зачем я только такой ерундой занимался!» Петр! Лучше совершить однажды что-то великое и оставить жирный след на страницах учебников истории и в сердцах современников, либо не жить вовсе. Поверь мне! И тебе представляется такой шанс. Начни с малого, Петр! Пристрели этого робота.
И тут, вместе с действием алкоголя, который постепенно стал поступать в его кровь, Петр посмотрел на свою жизнь и увидел ее такой, какая она есть: никому не нужной, глупой, серой и бесполезной. Несколько минут он сидел, тупо уткнувшись в узор на ковре, и о чем-то усиленно думал. Дядя Ваня сказал ему то, что Петр давным-давно должен был сказать самому себе, но боялся признаться и взглянуть правде в лицо. И тут он твердо решил изменить свою жизнь, и совершить этот подвиг: «Да. Я уничтожу это исчадие извращенного террористского ума. Я убью Гигаробота!»
- Дядя Ваня… Я тут подумал… А что если робот бронированный?! Как же я тогда прострелю его?
- Запомни военную мудрость, Петька: у всякой скотины есть слабое место.
Дядя Ваня сбегал и принес свою форму. Тем временем Петр вынул из шкафа свой охотничий билет и зачехленное охотничье ружье.
Когда Петр надел форму, он выглядел крайне комично: форма была ему мала больше, чем он предполагал. Впрочем, он не обратил на это внимание. Привычным движением он вскинул ружье на плечо и сказал:
- Что ж, дядя Ваня, я всегда любил тебя.
- И я тебя сынок, - сказал дядя Ваня, прослезившись и обняв Петра, - но ступай. Пора.
Когда Петр вышел из подъезда он был настроен как никогда решительнее. Новая жизнь началась.
Однако, прошагав прочь от дома два квартала, Петр задумался: «А куда, собственно, я иду?».
Эта мысль чуть не повергла его в отчаяние, но Петр собрался и отделался простым замешательством. «Гигаробот ведь не пойдет просто так навстречу мне. Так как же мне его найти… Он может напасть где угодно… Но где именно? Вот в чем вопрос», - размышлял Петр.
Скорее всего он не будет сразу нападать на завод, ведь этого все и ожидают… Наверное он нападет на какую-нибудь мелкую торговую точку. Но какую?!»
Здесь размышления Петра были прерваны чьим-то похлопыванием по плечу.
- Слышь, браток! Как служится-то? Сигаретку хош?
Петр обернулся. Рядом стояли двое молодых людей крепкого сложения, с короткой стрижкой, в черных кожаных куртках, чуть старше его самого.
- Да я вообще-то не служу, - ответил Петр первое, что на ум пришло.
- Да?.. - помедлили в задумчивости молодые люди.
- Но ты хоть раньше-то служил, - продолжили двое, и отчего-то их тон не понравился Петру. Он вспомнил, что десантники в прошлый раз пытались его побить как раз за то, что он ходил в тельняшке, не служа, предварительно в ВДВ.
- Да нет… Не служил, - ответил не привыкший врать Петр.
- Да?!.. Ну а чё ты, сука, в форме ходишь? - сказал один из парней, схватив его за шиворот, - эту форму заслужить надо!
Петр, конечно, подумал, что можно соврать, и сказать, что он идет домой из института с военной кафедры, но подумал, что все же врать, если и будет, то в самом крайнем случае. И вообще он решил никак не оправдываться перед этими двоими, так как вспомнил, как говорил ему дядя Ваня: «Петро! Никогда не оправдывайся. Если ты начинаешь перед кем-то оправдываться, ты сразу же признаешь свою вину. Так что никогда этого не делай». Поэтому Петр ответил:
- Хочу и ношу, - при этом он заметил, как второй из противников поглядывает на чехол за его спиной.
- Чё сказал, сука? Ты щас, щенок, у меня получишь! - сказал первый и двинул Петру в челюсть.
Однако Петр не был простаком, и вовремя уклонился от удара, и хотел уже, было, нанести ответный удар пяткой в челюсть врага, как вдруг ружье случайно слетело с его плеча и ударило по коленке; несмотря на это он продолжил движение, но узкая форма не позволила ему провести прием. Вместо этого он совершил нелепое движение ногой и упал. Тут-то на него и посыпались сверху неприятные удары ботинками по голове, почкам и прочим уязвимым местам. Инстинктивно закрыв лицо, и пытаясь откатиться, что не очень-то получалось, Петр попытался сориентироваться, как вдруг услышал сбоку еще два голоса, которые завопили что-то не по-русски. Вспоминая впоследствии, он понял что это был вопль «Ave Satanas». После этого сверху на него кто-то свалился, ударов послышалось больше, но не все были по нему. Он оказался в самом низу этой кучи-малы. Так продолжалось около половины минуты: он лежал, уткнувшись носом в землю, и ничего не понимал. Однако скоро стало ясно, что кто-то там наверху все-таки берет верх, да и давить на него стало послабее. Тогда Петр, с помощью приемов, которым его учил дядя Ваня, выбрался из подо всех и очень-очень быстро убежал. Оглянувшись, он увидел, что его спасли двое молодых волосатых парней одетых в косухи. Ружье все еще было при нем.
И вдруг он подумал: «Они же спасли меня, как я могу их бросить?». И Петр побежал назад. Там он застал такую картину: двое, которые решили избить его, теперь били ногами его волосатых спасителей. Он поспешил на помощь. Благо, его не заметили сразу. И он успел нанести страшные удары прикладом зачехленного ружья и собственной коленкой. Двое неприятелей рухнули без сознания. Двое волосатых со стонами попытались встать. Вскоре у них это получилось. Плюнув кровью, один из них посмотрел на Петра и спросил:
- Ты кто такой?
- Я Петр Пынтиков, - ответил Петр и дружественно протянул руку волосатому парню, - вы меня спасли, а теперь, думаю, и я вас. Будем знакомы?
Волосатый, прищурившись, смотрел на него некоторое время, а после раздумий протянул и пожал ему руку:
- Тролль.
Другой, поднявшись, также протянул руку и представился:
- Гоблин.
- Очень приятно, - проговорил Петр, пожимая руку, - но мне интересно, зачем вы попытались меня выручить?
- …Ну… Вообще-то мы не хотели тебя выручать.
- Но тогда… Зачем?.. - удивился он.
- Мы хотели замочить вас троих, - ответил Гоблин. У нас хобби такое: мы же сатанисты!
- Но раз все так получилось, мы не жалеем, - сказал Тролль, - мы ценим взаимопомощь.
- Я рад… - только и мог ответить Петр.
- А чего ты не поладил с этими? - поинтересовался Гоблин.
Тогда Петр рассказал им всю историю стычки.
- Да, - проговорил Гоблин, услышав рассказ, - они натуральные гопники. А хорошо ты их а? - сказал он, глядя на Петра.
- Двойной удар в челюсть! А вы чего хотели? Это вам не чего-нибудь там.
- Ну да ладно. А ты что на охоту что ли? - спросил Тролль.
- Ну… В каком-то смысле.
- Ладно, - сказал Гоблин, протягивая на прощание руку, - сатана даст - встретимся еще.
- Будьте здоровы, - сказал Петр, пожимая руку молодым людям.
Петр шел дальше. «Надо выйти из этих дворов на какую-нибудь улицу побольше», - подумал он. Через десять минут он вышел на какую-то улицу с достаточно оживленным потоком машин и людей. Петра стал потихоньку мучить сушняк. «Надо чего-то выпить», - подумал он, направляясь к палатке с напитками.
Петр купил молока все той же «ВЕСЕЛОЙ МОЛОЧНИЦЫ», распечатал пакет, и задумчиво прислонился спиной к торговой палатке, потягивая напиток. Так он стоял минуты три: пил и о чем-то раздумывал…
…И ничей зоркий глаз не видел в тот момент, как намного выше - на крыше пятнадцатиэтажного дома, рядом с которым и стояла палатка, пришла в движение огромная груда металла.
Не обратил внимания и Петр, что на этой же палатке, к которой он задумчиво прислонился, был изображен логотип злосчастной молокопроизводящей фирмы.
Тем временем, груда металла поднялась, расправила тяжелые железные плечи, и сделала несколько шагов к краю крыши. Все газеты, впоследствии, описывали произошедшее со слов очевидцев. Да беда была в том, что по прочтении этих газет складывалось впечатление, что очевидцы видели десятки совершенно разных событий. «Монстр спрыгнул с крыши изрыгая огонь и размахивая черными крыльями», - красочно писал еженедельный обозреватель «Вечерний комсомолец». «Робот разорвал лапами палатку, и скрылся», - лаконично сообщала «Русская правда». «Исчадие ада, детище порока, дьявольский прихвостень раскусил палатку и растворился на глазах массы. Будем стойки, братья, и не поддадимся этому греху…», - писалось позже в статье «Апокалипсис» в одном сектантском псевдохристианском журнале «Сторожевая Бастилия», хотя позже эту же статью почти что прямым текстом можно было прочесть и в другом сектантском издании «Дэйли брэд». Но, как известно, не «брэдом» единым жив человек…
На самом же деле все происходило намного проще: пока Петр пил молоко, сверху пробуждался Гигаробот. Робот представлял собой человекообразное создание: с руками, ногами и головой. Однако выглядел он намного более зловеще, чем любой из рода человеческого. Выкрашен он был в черное, фиолетовое и розовое. Притом, на фиолетовой груди у него гордо были выписаны четыре трафаретные розовые буквы: «Giga», а на животе просто большая буква «G». Меткие журналисты вскоре так и прозвали робота: «Гига Г» (то есть очень большое «Г»). Робот был довольно тяжелым и был больше человека в два раза, как в ширину, так и в высоту.
Металлический монстр подошел к краю крыши и сразу же безошибочно определил свою цель: сверху она виделась ему небольшой точкой внизу.
В этот момент Петр услышал откуда-то сверху нечеловеческий хохот и свист с сумасшедшей скоростью приближающегося тяжелого объекта. Примерно такой же свист можно было услышать в старых советских фильмах про войну, когда фашистский самолет сбрасывал бомбу.
Гига-робот спрыгнул с крыши и, неистово хохоча, летел прямо на палатку. Последняя мысль Петра Пынтикова молнией пронеслась в его сознании: «Это же Гигаробот!!!».
После этого робот с оглушающим грохотом пробил головой палатку насквозь. Затем раздался взрыв, оглушивший всех тех, кто перенес первую волну звука, и еще не оглох.
От палатки не осталось ни следа, и по асфальту расплескались ужасные лужи молока…
Был поздний вечер, стемнело, и улица то и дело озарялась огнями сирен. Вокруг стояли пожарные машины, а также машины милиции и скорой помощи. Все кишело журналистами: то там, то тут пробегал какой-нибудь оператор или человек с микрофоном в руке. На место происшествия приехал какой-то депутат, снялся на фоне страшной картины, сказал что-то в камеру, и точно также скоропостижно уехал.
Петр открыл глаза и увидел всю эту картину сквозь какие-то ветви, которые то и дело лезли в глаза. Он попытался встать, но снова потерял сознание.
Когда он снова открыл глаза, было светло и пахло утром. Петр чувствовал слабость. Взрывная волна отбросила его достаточно далеко: его спасло то, что он по боевой привычке успел сгруппироваться, и еще то, что он упал в густые кусты, которые и смягчили падение. На этот раз встать удалось. Ружье было по-прежнему с ним. Удивительно, что никто не обратил на него внимания. «А умер бы я, так и никто не заметил бы. Нашли бы только, если б завонял. Эх, Россия, Россия…».
И тут Петр вдруг понял: «А ведь робот все еще на свободе… Надо что-то делать. Куда он мог направиться теперь?». Так Петр размышлял стоя в кустарнике, а затем, заметив, что прохожие странно на него косятся, решил: «Надо догнать робота. И чем раньше, тем лучше».
Петр смутился, но ненадолго, потому что сообразил, что Гигаробот непременно должен оказаться в доме № 13, и обязательно в квартире номер 47.
Ворвавшись в подъезд, Петр Пынтиков взлетел на второй этаж, немедленно нашел эту квартиру и позвонил нетерпеливо. Ждать пришлось недолго: открыла Петру дверь какая-то девочка лет пяти и, ни о чем не справляясь у пришедшего, немедленно ушла куда-то.
В громадной, до крайности запущенной передней, слабо освещаемой малюсенькой угольной лампочкой под высоким, черным от грязи потолком, на стене висел велосипед без шин, стоял громадный ларь, обитый железом, а на полке над вешалкой лежала зимняя шапка, и длинные уши ее свешивались вниз. За одной из дверей гулкий мужской голос в радиоаппарате сердито кричал что-то стихами.
Петр Пынтиков ничуть не растерялся в незнакомой обстановке и прямо устремился в коридор, рассуждая так: «Он, конечно, спрятался в ванной». В коридоре было темно. Потыкавшись в стены, Петр увидел слабенькую полоску света внизу под дверью, нашарил ручку и несильно рванул ее. Крючок отскочил, и Петр оказался именно в ванной и подумал о том, что ему повезло.
Однако повезло не так уж, как бы нужно было! На Петра пахнуло влажным теплом, и, при свете углей, тлеющих в колонке, он разглядел большие корыта, висящие на стене, и ванну, всю в черных страшных пятнах от сбитой эмали. Так вот, в этой ванне стояла голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках. Она близоруко прищурилась на ворвавшегося Петра и, очевидно, обознавшись в адском освещении, сказала тихо и весело:
- Кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы с ума сошли?.. Федор Иванович сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же! - и махнула на Петю мочалкой.
Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно, Петр Пынтиков. Но признаться об этом он не пожалел и, воскликнув укоризненно: «Ах, развратница!..» - тут же зачем-то очутился на кухне. В ней никого не оказалось, и на плите в полумраке стояло безмолвно около десятка потухших примусов. Один луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое окно, скупо освещал тот угол, где в пыли и паутине висела забытая икона, из-за киота которой вырисовывались концы двух венчальных свечей. Под большой иконой висела пришпиленная маленькая - бумажная.
Никому не известно, какая тут мысль овладела Петром, но только, прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил одну из этих свечей, а также и бумажную иконку. Вместе с этими предметами он покинул неизвестную квартиру, что-то бормоча, конфузясь при мысли о том, что он только что пережил в ванной, невольно стараясь угадать, кто был этот наглый Кирюшка и не ему ли принадлежит противная шапка с ушами.
В пустынном безотрадном переулке наш герой оглянулся, ища беглеца, но того нигде не было. Тогда Петр твердо сказал самому себе:
- Ну конечно, он на Москве-реке! Вперед!
Следовало бы, пожалуй спросить Петра Пынтикова, почему он полагает, что Гигаробот именно на Москве-реке, а не где-нибудь в другом месте. Да горе в том, что спросить-то было некому. Омерзительный переулок был совершенно пуст.
Через самое короткое время можно было увидеть Петра Пынтикова на гранитных ступенях амфитеатра Москвы-реки.
Сняв с себя одежду, Петр поручил ее какому-то приятному бородачу, курящему самокрутку возле рваной белой толстовки и расшнурованных стоптанных ботинок. Помахав руками, чтобы остыть, Петр ласточкой кинулся в воду. Дух перехватило у него, до того была холодна вода, и мелькнула даже мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность. Однако выскочить удалось, и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами, Петр Пынтиков начал плавать в пахнущей нефтью черной воде меж изломанных зигзагов береговых фонарей.
Когда мокрый Петр приплясал по ступеням к тому месту, где осталось под охраной бородача его платье, выяснилось, что похищено не только второе, но и первый, то есть сам бородач. Точно на том месте, где была груда платья, остались полосатые кальсоны, рваная толстовка, свеча, иконка и коробка спичек. Погрозив в бессильной злобе кому-то вдаль кулаком, Петр принялся облачаться в то, что было оставлено.
Но в процессе одевания откуда-то сзади вдруг раздался твердый мужской голос:
- Гражданин, пройдемте.
В Массолит бежать не пришлось.
В обезьяннике плохо пахло.
- Да не употребляю я наркотиков, говорю же я вам, - чуть не сорвался на крик Петр.
- Экспертиза покажет, - ответил блюститель порядка, - что вы делали в реке?
- Плавал! Освежался!.. Что здесь такого?
- Нарушение общественного порядка - это раз, а два - после чего вы освежались?
- После сна.
- Но вы живете не здесь, а за три района отсюда. К тому же зачем вы взяли с собой ружье? Я спрашиваю: отвечайте. Протокол составлен. Подписываться будем?
Петр уже думал, что же ему теперь совершить, чтобы выйти сухим из воды, и уже решился рассказать всю правду о своей охоте на Гигаробота, как вдруг раздался страшный грохот, и стена треснула. В просвете показалась огромная железная рука.
В помещении сразу поднялась туча кирпичной красно-оранжевой пыли. На миг все ослепли. Несколько кирпичей просвистело мимо головы Петра. Раздался второй удар, и стена рухнула. «Надо отсюда выбираться», - подумал Петр, и выскочил в только что появившийся выход. Выскочив из пыльного облака, он увидел прямо перед собой робота, заносящего руку для очередного удара. Петр испугался, и заскочил обратно. Служители порядка немного пришли в себя, и стали без разбора палить в сторону шума. Мимо Петра просвистело пара пуль. Петр испугался еще больше, и выскочил обратно на улицу.
Одновременно прогремели новый удар и выстрелы милиционеров.
Все смешалось в доме Облонских, как справедливо выразился знаменитый писатель Лев Толстой. Именно так и сказал бы он в данном случае. Да! Все смешалось в глазах у Пынтикова. Длинная искра пронеслась у него перед глазами, затем сменилась какой-то траурной змеей, погасивший на мгновение майский день, - и Пынтиков полетел вниз по лестнице, держа в руке паспорт. Долетев до поворота, он выбил на следующей площадке ногою стекло в окне и сел на ступеньке. Мимо него пропрыгала безногая курица и свалилась в пролет.
Следующая картина, что помнил Петр после всего этого, это то, как он закрывает на все замки дверь собственной квартиры. Но уже через пару секунд он открывал их снова, чтобы зайти в соседнюю квартиру и спросить мудрого совета дяди Вани.
Пару секунд дядя Ваня пьяным взглядом осматривал Петра, и сказал:
- Петро?! Ты че, с заданием не справился?
Через десять минут Петр объяснил всю ситуацию, а дядя Ваня чесал ногу, оценивая обстановку.
- Плохи твои дела, Петро, - сказал он задумчиво, - страховой полис твой у ментов, оружие тоже… Значит приедут за тобой скоро. А это в свою очередь значит, что тебе надо отсюдова смываться. Гм… Куда бы тебе отправится… Твою налево…
Еще пять минут дядя Ваня сидел в ступоре, и, наконец, выпалил:
- О! Поедешь на конспиративный штаб к моей сестре, в деревню Передняя Кондрючая. Она тебя спрячет, напоит, накормит, обогреет…
…Правда она странная бывает… Но ты не обращай на это внимания. Только смотри: чего она ни предложит - ни от чего не отказывайся, она баба крутая. А я пока что тут побуду и показания о тебе дам: постараюсь дело замять. У меня-то тоже кой-какие связи еще остались! - подмигнул дядя Ваня, - А потом уж и к тебе приеду, там уж будем думать, что дальше делать.
Не успел Петр выйти из подъезда и отойти нескольких метров, как подкатила милиция. Несколько людей в кожаных куртках вышли из машины и с деловым видом забежали в подъезд. Увидев это, Петр ускорил шаг. Через полчаса он уже был на вокзале, и покупал билет в Переднюю Кондрючую.