Глава 2. Сделка с темной силой.

Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди.

М. Булгаков. «М. и М.».

Через два дня, на конспиративном штабе, у старого советского телевизора сидели вместе Петр и дядя Ваня.
- Так что Петр, считай, я тебя отмазал, - закончил второй.
На экране тем временем показывали изуродованный милицейский участок, в котором имел несчастье остановится ранее Петр. «Нападение на участок, - говорил диктор, - случилось, несомненно, потому, что на стене здания, в котором он располагался, висел большой рекламный щит «Вашей Молочницы»…».
Погода за окном стояла солнечная.
- Баб Нюра! А самогоночки больше не осталось? - обратился Пынтиков к сестре дяди Вани.
- Да, Петро, в деревне пить, это тебе не это самое, - прохрипел тот.
Тем временем баба Нюра достала из-под стола томик «Тайной доктрины» и, ничего не ответив Петру, стала читать нараспев.
- Я же сказал, что она странная, - шепнул дядя Ваня Петру, - да зато она, - тут он еще больше понизил голос, - как есть ведьма.
Подобное откровение не произвело на свежепохмелившегося Пынтикова ровно никакого впечатления. Он всегда скептически относился к оккультизму: впрочем, его знакомство с ним закончилось на том, что он с огромным трудом осилил девятнадцать страниц первой книги Елены Рерих «Зов». К сожалению, или наоборот, к великому счастью, «Зов» не возымел никакого воздействия на его крепкую психику. Зов оккультизма остался банально пропущен им мимо ушей. Впрочем, грядущие события настолько изменили Петра, что оккультизм показался ему легкой пародией на жалкое недоразумение. Но это все впереди, а пока двое сидели и наслаждались вновь наступившим после похмелья блаженством.
- Надо что-то решать, - сказал, наконец, дядя Ваня.
- Что же мне делать? Не гоняться же за этим роботом по всему городу?! В конце концов, если даже правительственные войска не могут вычислить его местонахождение, то что же делать мне? Да, один раз я уже с ним встретился и, кстати, чуть не умер, да потом еще и в тюрьму чуть не сел. И что же вы, дядя Ваня мне предлагаете?
- Эх, Петро, Петро… Молодой ты еще, сразу видно. Тут же подход нужен! Сечешь?
Петро задумался и не ответил. Дядя Ваня усмехнулся и тоже задумался, но вскоре повернулся к Петру и сказал:
- Я ж тебя не спроста именно сюда направил. Тут, Петр, замысел мой! - тут он опять понизил голос, - потому что когда приборы и люди бессильны, может помочь только магия… Магия…
Петр внимал монотонному чтению «Тайной доктрины».
Когда чтение прервалось, дядя Ваня встал и громко сказал:
- Нюра, дело есть.
Объяснив всю ситуацию своей сестре, он сощурил глаза, и сказал на непонятном для Пети языке фразу: «Карма шакти ом тат сат». «Ом ахам вишуддха-чакра», - ответила ему сестра и сложила руки на груди. Никто не знает и по сих пор, что же значило все это. Но у Петра по спине пробежали мурашки - так страшно это звучало.
- Надо дождаться ночи… - прошептала баба Нюра, косясь на лунный календарь, висящий на стене.
Весь день и вечер после этого события прошел у Петра неприятных предчувствиях и мрачном ожидании чего-то совсем не хорошего.

Когда тени удлинились, а стрелка стала подтягиваться к одиннадцати часам вечера, Петру стало совсем не по себе. Нервная дрожь то и дело пробегала тут и там по его молодому телу. В лесу неподалеку ему мерещились какие-то мелькания и шорохи, а боковым зрением он различал вокруг дома бабы Нюры какое-то мерцание, но как только поворачивал голову - все исчезало. Когда он поборол себя и зашел полдвенадцатого обратно в дом, в глазах дяди Вани он прочел еле заметное волнение, а его странноватая сестра все суетилась и искала чего-то. Наконец, она зашторила окна плотной тканью (Петр сразу, как только приехал в этот дом, удивился: зачем летом вешать на окна такие тяжелые шторы?), выключила электрический свет, сдвинула стол к стене, закурила в темноте непонятную траву, чиркнула спичкой, зажгла свечу, поставив ее на пол в центре комнаты. Затем, от этой свечи она зажгла еще одну, и дала Петру в руки, шепотом приказав крепко ее держать. Петр чуть не выронил свечу, так как руки его дрожали от непонятного ему панического страха. Жестом баба Нюра указала дяде Ване и Петру сесть на пол. Указание было исполнено, и теперь уже Петр заметил такую же дрожь в руках его воспитателя по физической подготовке, сидевшего напротив. Стрелка часов была на без пятнадцати минут полночь. Баба Нюра села между Петром и своим братом, стала бормотать под нос что-то совершенно не разборчивое и чертить рукой непонятные знаки в воздухе. Петра стал колотить совершенно нечеловеческий ужас: он трясся всем телом.
Как вдруг, когда времени было уже без пяти двенадцать, баба Нюра повернулась к нему. Тут-то ему стало на самом деле жутко: безумным взглядом какого-то зверя смотрела она на него, и проскрипела меж зубов «Крест! Сними нательный крест!». Не в силах сопротивляться дьявольскому взгляду он снял нательный крестик, который ему подарила когда-то мать. Дикая улыбка осветила лицо ведьмы, и она с еще большей скоростью стала бормотать свои заклинания.
И вот, настала точно полночь.
Ведьма замолчала, и какая-то черная тишина заполнила комнату. Дым непонятной травы немного дурманил голову, и Петр теперь отчего-то почувствовал в его аромате какой-то гнилостный привкус, перерастающий с каждым вздохом в натуральный запах разложения. Петр захотел в этот момент бежать, бежать далеко и не оглядываться, но с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться. Тут ведьма медленно прохрипела: «Сейчас мы уже не будем в нашем мире… Не бойтесь». У Петра от запаха разложения и так все уже плыло перед глазами, а теперь и вовсе все перепуталось.
Посреди комнаты, слева от свечи ему померещился гроб, из которого вставал отвратительный одноглазый покойник, а на плече ведьмы он увидел сову; затем ведьма стала что-то говорить мертвецу, а тот кивал головой, и сипел в ответ. На этом моменте сознание покинуло Петра, и только одно слово застыло в его уме: Пынтикула… Пынтикула… Пынтикула…

О вы, хранители земель
О вы, безглазые созданья
Чей полог жимолость и хмель
И чьи беззвучные рыданья
Нам не дают уснуть в ночи:
Уткнись в подушку и молчи;
Накройся одеялом, спи,
Молчит собака на цепи
Молчат вороны и грачи
И ты отчаянно молчи...

Покуда призрачный народ
Раззявив свой беззубый рот
Хрипя пересчет порог
Под перестук костлявых ног
И загремят в двери ключи,
Но ты молчи, молчи, молчи...

Как в старой сказке скрипнет дверь
Лежи в постели, свято верь:
Будильник смерти прозвучал,
Но если ты всю ночь молчал -
Будильник смерти отключи:
Теперь кричи, кричи, кричи!

Петр проснулся утром на кровати в холодном поту, его сердце бешено колотилось. Первое что увидел Петр - это бледного дядю Ваню, сочувственно протягивающего ему стакан самогона. Петр, не задумываясь, проглотил все, и шепотом спросил:
- А где эта… - кивая головой в сторону комнаты бабы Нюры.
- Спит, - таким же шепотом ответил дядя Ваня.
- С-скажите… Дядя Ваня, а вы тоже все это видели?..
- Я все видел.
- Что… и… и гроб…
- Я все видел, и разговор слышал, и сам в нем участвовал… Эх… прости нас Петро…
- То есть…
- Я за тебя замолвил словечко…
- И?
- Забудь. Обо всем уже договорились. Тебя приведут на след Гигаробота, ты уж, не оплошай.
Петр закусил огурцом.
- Когда приведут-то? Кто приведет?
- Они… - ответил тот, и налил еще, - отходи Петро, после завтра ты с ними увидишься.
Петро почувствовал в горле ком, и выпил залпом.
- А это что?! - загробным голосом произнес он, глядя на тыльную сторону правой ладони.
- А-а-а… - натянуто беззаботно потянул дядя Ваня, - это… ну… своего рода метка. Когда имеешь дело с нечистой силой, они всегда такие штуки на правую руку рисуют. Тебе нисколько не стоит беспокоиться, радуйся еще, что не на лоб поставили. Когда уничтожишь Гигаробота, это исчезнет без следа, - сказал он и ободряюще улыбнулся Петру.
Казалось, в кожу вросли как родимые пятна три темных крючка, таинственно появившихся на кисти правой руки.
В этот день он остался на даче у ведьмы, хотя ему хотелось как можно побыстрее оттуда свалить.
На следующее утро Петр сел на самый первый поезд и отправился в Москву, захватив с собой уже другое ружье, которое ему дал, естественно, дядя Ваня. Теперь он был уже не в военной форме, а в своей обычной: «Енто тебе Петро конспирацией будет!» - мудро отметила баба Нюра на прощанье, блеснула глазами и отчего-то рассмеялась адским смехом, от которого у Петра сразу вспомнился черный ритуал, и побежали мурашки по коже. Люди на платформе после этого смеха испуганно поежились, собаки стали лаять и выть, а комары, летавшие вокруг, и вовсе куда-то испарились.

Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Об авторе

Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Об авторе